Земляки. Заметные следы. Продолжение беседы с первым префектом Зеленограда А.А.Ищуком

Мы продолжаем публикацию бесед кандидата исторических наук Александры Николаевны Васильевой с первым префектом города Зеленограда Алексеем Алексеевичем Ищуком.

Школа жизни доармейского периода

Алексей Алексеевич:- … А потом была школа… Классную руководительницу Людмилу Викторовну Виноградову вспоминаю часто с благодарностью. Было в ней что-то такое основательное, что ей хотелось подражать. Завучем был фронтовик Устюжанин Иван Дмитриевич. Учитель черчения - тоже участник войны. А. В. Пестовский, географ, управлял указкой левой рукой, другую потерял на войне.

Александра Николаевна: - А пионерская организация…?!
А.А.: - Это – целая эпоха счастливого детства. Ее нам подарила старшая пионервожатая. Бывшая партизанка пользовалась у нас безупречным авторитетом. Наша школа находилась недалеко от той, где учились Герои Советского Союза Зоя и Шура Космодемьянские, чьи подвиги знала вся страна. Это придавало особую окраску воспоминаниям юной партизанки-разведчицы. Она не боялась описывать эпизоды, которые могли бы вызвать негативные эмоции. Мы ей сопереживали, когда она рассказывала о том, как четыре часа просидела в вонючей выгребной яме, прыгнув в нее во время погони немцев. Было это зимой. И нам во время ее рассказов было и страшно, и холодно. За своей старшей вожатой мы могли пойти, как говорится, и в огонь, и в воду. Вот так мы ее любили.

А.Н.: - И мое пионерское детство совпало с послевоенным периодом, нам повезло. Мы были пионерами в период высшей точки расцвета организации… Впоследствии формализм, директивное руководство, стремление к внешним эффектам «вытравили» самое ценное – детские задумки, инициативы в их реализации собственными силами…

А.А.: - Добавлю еще одно качество, которое мы, дети и подростки, воспринимали от старших. Все окружавшие нас люди - и родители, и в школе, а затем в аэроклубе, на заводе не умели работать вполсилы. От них никогда я не слышал красивых, высоких слов о романтике. Но они были искренние, увлеченные, нашедшие свое место в жизни. Мне понятны были и их заботы, и их радости. Среди таких людей шло созревание личности и гражданина нашего поколения детей войны.

А.Н.: - А кем Вы хотели стать, о чем мечтали? Ведь обычно самый оптимальный вектор жизненного пути формируется в детстве… Наверно, летчиком?
А.А.: - Догадаться не трудно… Ведь отец служил во время войны в авиационном полку, и его рассказы в большой степени связаны с подвигами в авиации. В пехоте герои чаще всего гибли безвестными…

А.Н.: - Что-то делали, чтобы реализовать мечту?
А.А.: - Конечно… Я занимался планеризмом, имел даже юношеский разряд. Сейчас, если спросить подростков, кто такой Водопьянов, вряд ли кто ответит правильно. А мы знали – это Герой Советского Союза, получивший звание одним из первых в 1934 году за спасение экипажа парохода «Челюскин». В 1937 году он участвовал в воздушной экспедиции на Северный полюс. Впоследствии он назвал истоки своей профессии: увидел летающие планеры, и с тех пор мысли о планеризме не покидали его. Так и у меня…

А.Н.: - Иногда этот вид спорта сравнивают с искусством. Как это понять?
А.А.: - Планер – безмоторный летательный аппарат, который тяжелее воздуха. Запускают его с высоты или лебедки автомашины, и надо было овладеть искусством взлета и посадки планирующего или парящего полета. Занимался в Первом Московском городском аэроклубе, полеты осуществлялись с аэродрома в Клязьме.

А.Н.: - Что же случилось? Почему не стали летчиком?
А.А.: - Видимо, не суждено. Школу закончил рано, стал готовиться к поступлению в летное училище, но меня «забраковала» медицинская комиссия.

А.Н.:- Расстроились?
А.А.: - Трагедии из этого не делал. По путевке РК ВЛКСМ пошел работать на завод.

А.Н.: - А как отнеслись к этому родители?
А.А.: - Родители никогда не давали мне конкретных советов, не поучали. Но они совершенно искренне считали, что работа с детства – это норма жизни. Я никогда не помню их отдыхающими. Кстати, и к учебе своих детей они относились, как к их работе. Одновременно поступил на вечернее отделение Радиотехнического техникума имени Годовикова. Режим жизни был очень уплотнен: работал по сменам (утром и ночью), а вечером учился. На заводе обучал профессии токаря замечательный человек, Василий Донскис, глава многодетной семьи, серьезный, обстоятельный, немногословный, что, кстати, характерно для литовцев. Через четыре месяца освоил 3-й разряд токаря, а затем два года работал на немецком станке «Керн».

А.Н.: - Алексей Алексеевич! Как Вы думаете, будет ли полезен Ваш личный опыт сегодняшним подросткам и молодежи?
А.А.: - Подводя итог этому периоду своей жизни, скажу банальную фразу: «каждому юному человеку предстоит найти свое место в жизни», ответить на вопрос «кем быть?». Исходя из своего жизненного опыта, могу посоветовать поставить вопрос по-другому: «Каким я хочу быть?». За поисками ответов стоит напряженная, многотрудная, хотя порой и невидимая работа ума, сердца, души. Эта работа совершается тем интенсивнее, оказывается тем плодотворнее, чем глубже молодой человек включается в орбиту мира взрослых, его забот и проблем, сложных человеческих отношений. Особой вехой в этом отношении для меня была служба в Советской Армии.

А.Н.: - Расскажите, пожалуйста, об этом поподробнее.

Армия и комсомол – заключительный этап в становлении характера

А.А.: - 28 сентября 1960 года, в 19-летний год и день своего рождения меня призвали на службу в Советскую Армию, а на следующий день – 29 сентября я вместе с другими новобранцами в товарной теплушке проезжал станцию Крюково, где уже начиналось строительство нового города – спутника, не подозревая, что в скором времени вся моя последующая жизнь будет связана с этими местами.
Служить мне пришлось три года под Ленинградом, рядом с населенным пунктом Зеленогорск. Здесь располагался дивизион управления зенитно-ракетных войск ПВО. Мы, новобранцы, поколение, следующее за фронтовиками, должны были защищать спокойствие многострадального Ленинграда. Очень опасаюсь, что современный молодой человек меня не поймет. Но все-таки скажу то, что было на самом деле. Мы, мои сверстники – дети войны, входили в большую жизнь (я службу в армии рассматривал как первый серьезный шаг в самостоятельной жизни) с благородными порывами, духовно и эмоционально восприимчивыми к добру и справедливости, жаждали совершить что-то полезное. С первых же дней поняли, насколько ответственен наш участок службы на радиолокационной станции. Командный пункт, где находились аппаратура и операторы (я освоил специальность оператора I класса), – еще недостроенный (возводились под землей метровые железобетонные стены), все же функционировал. Время было тяжелое, с точки зрения военных провокаций (самолеты НАТО постоянно нарушали воздушное пространство, по нашей информации истребители поднимались на перехват). За годы моей службы пришлось пережить много часов, когда объявлялась тревога, и мы напряженно вглядывались в экран. Так было и во время дерзкого полета американского летчика Пауэрса, так было и при полете Ю.А. Гагарина. 12 часов просидели перед экранами в полном неведении, что может произойти. Ведь США по существу, по всему периметру границ СССР создали военные базы, с которых можно было нанести удар по любой точке нашей страны. А в Турции расположили даже ракетно-ядерную базу. В 1962 году советское руководство решило создать на Кубе свою ракетно-ядерную базу как ответную меру и средство давления на США. Американский президент занял жесткую позицию – блокировать Кубу с воздуха и моря. Вооруженные силы США и НАТО с одной стороны, СССР и стран, входящих в организацию Варшавского Договора, - с другой стороны, - были приведены в полную боевую готовность. Возник так называемый «карибский кризис». Мир подошел к грани третьей мировой войны, войны ракетно-ядерной.

А.Н.: - К счастью, у руководства СССР и США хватило разума остановиться и начать поиски путей политического разрешения конфликта. В ходе переговоров советское руководство согласилось демонтировать оборудование, установленное при строительстве ракетной базы на Кубе. В ответ США приняли решение вывести свои ракеты из Турции и снять блокаду с Кубы. Это стало серьезным уроком для всего мирового сообщества. Карибский кризис утвердил приоритет политических методов решения международных проблем.

А.А.: - Во все время кризиса наша радиолокационная станция П-35 находилась в состоянии боевой готовности №1. Все военнослужащие нашего дивизиона написали заявления, чтобы нас отправили на Кубу. Отдельных наших товарищей направили. Вот тогда-то, перед лицом реальной опасности, окончательно зацементировался характер, под фундамент которого была заложена политическая активность. Особо подчеркну, не карьерная, а социальная активность.

А.Н.: - В чем же она проявлялась тогда в армии?
А.А.: - Я быстро освоил технику (пригодилось средне-специальное образование), стремился передать свои знания сослуживцам, был предельно дисциплинированным и ответственным во всем, даже в мелочах. Люди, с которыми ты находишься рядом все 24 часа в сутки, могут различить карьериста от человека, который живет и служит «по совести». Меня избрали секретарем комитета ВЛКСМ.

А.Н.: - С этого момента начинается комсомольский период жизни?
А.А.: - Да. С этого момента начинается новая страница в моей жизни, связанная с комсомолом. В 1963 году, за месяц до официального окончания срока службы, в связи с поступлением в вуз, я приезжаю домой. Все годы учебы в Московском авиационном институте я был секретарем факультетского комитета комсомола. Счастливое, беспечное, беззаботное время! Все впереди – а значит впервые!

А.Н.: - Где первокурсники МАИ знакомились друг с другом, находили себе подобных, начинали дружить?
А.А.: - Конечно, на уборке картошки в подмосковных колхозах. В солнечные дни бабьего сентябрьского лета или, наоборот, в период проливных дождей… Но все равно было здорово… Знакомились с деревенскими, сочувствовали их тяжелым условиям и труда, и быта. По мере сил и возможностей помогали, слушали рассказы старожилов о немецкой оккупации, фронтовиков, в основном инвалидов, - о других эпизодах войны. Порой засиживались до глубокой ночи, а потом долго не мог уснуть: мучили какие-то угрызения совести, как будто сам непосредственно виноват в их печальной судьбе.

А.Н.: - И у меня ежегодные поездки на картошку (некоторые отлынивали, доставали «липовые» справки… как они себя «обокрали!») оставили такие же светлые воспоминания… размышления пришли потом. Так, нам трудно поначалу было понять, как живут люди в непосредственной близости от Москвы без электричества. Помню, как мы ехали на картошку в Верейский район Московской области. На развилке дорог нам встретился величественный памятник Зое Космодемьянской. По памятникам узнавали, что Верея внесла свою достойную лепту и в историю первой Отечественной войны – 1812 года. А в селе Петрищево, где казнили Зою, в 1959 году еще не было даже электричества, не говоря о других необходимых для жизни вещах.

А.А.: - А летние студенческие строительные отряды?! Через участие в них приобщались к реализации грандиозных государственных планов.
А.Н.: - Как известно, студенческие строительные отряды начинались с освоения целинных и залежных земель. Я как раз и была в первом таком отряде. Вначале все было очень прозаично: сдали последний экзамен в весеннюю сессию, окончен первый курс. Часть группы сидит в аудитории, обсуждаем, что будем делать летом. К нам подходит молодой человек, представляется инструктором Бауманского райкома ВЛКСМ, подсаживается, включается в общий разговор. А потом неожиданно предлагает: поедем летом на целину? А почему бы и нет! На следующий день – заседание Бюро, всех желающих, после индивидуальной беседы, утвердили, выдали комсомольские путевки, а 7 июля 1956 года мы в товарных вагонах огромного состава под звуки духового оркестра и массы провожающих отправились с Казанского вокзала на Алтай…

А.А.: - Путь длинный… Сколько же дней ехали?
А.Н.:- Семь дней. Проехали по существу до конца территорию Европы, а затем въехали на азиатский континент… Картины огромной страны – впечатляющие… Состав двигался только ночью, а днем мы останавливались в больших городах. Особенно запомнился Свердловск. Студенты-историки старших курсов нас просветили и повели к Ипатьевскому дому, где была расстреляна в 1918 году царская семья. Вся многотысячная масса москвичей «разбрелась по городу», побывали у знаменитого Уральского политехнического университета. В те дни мы и не подозревали, что в этом городе жил и работал Борис Николаевич Ельцин, новый вектор жизни которого определит наш город. Запомнился один эпизод. В это время в Свердловске был Н.С. Хрущев, который приехал в город на юбилей Уралмашзавода. Вагончик первого лица государства располагался рядом с нашим товарным составом на запасных путях. Эта информация облетела всех москвичей, которые спешно «подтянулись» к месту проживания тогда еще очень популярного среди молодежи руководителя партии и государства. Никита Сергеевич выступил с «зажигательной» речью, в ответ из разных мест (особенно слышны были выкрики тех, кто сидел на крышах вагонов): «дайте составу зеленую улицу!», «почему медленно едем?!».

А.А.: - В период «хрущевской оттепели» в обществе наметились очень маленькие, но это были все-таки шаги в сторону доверительного отношения к власти. И этот период совпал с нашей юностью…
А.Н.: - Да, народ заметил, что в 50-е годы, при Хрущеве Н.С., начался разворот экономики к человеку. При нем был дан импульс для развития сельского хозяйства. Спустя полгода после смерти Сталина резко сократили изъятие средств из села: вдвое повысили закупочные цены на молоко, в 5 раз – на скот и птицу. Это был шаг к уходу от хозяйствования по мобилизационному типу. В 1954 году началась реализация программ по освоению целинных и залежных земель. Результаты носили краткосрочный характер, но очень впечатляющий. Впервые после окончания войны народ наконец-то «наелся досыта хлебом». С 1956 года в студенческих столовых на столах был «бесплатный» хлеб (не знаю, как в других вузах, но в нашем - и квашеная капуста). Жить можно!

А.А.: - Были и перекосы (не о них сейчас речь). Но, несмотря на это, уровень жизни населения в 60-е годы значительно повысился. В основном это произошло за счет перераспределения национального дохода в пользу фонда потребления. В результате реальные доходы на душу населения выросли в 1,5 раза, а доходы колхозников удвоились. В период руководства партией и страной Н.С. Хрущевым особое внимание уделялось развитию отечественной науки и техники. Вот отсюда и соответствующее настроение народа… Отказались и от безвозмездного труда в студенческих отрядах.
А.Н.: - Да, действительно, на первых порах на целину и в другие места ездили в основном студенты-романтики, за новыми впечатлениями, «за запахом тайги».

А.А.: - Мы тоже были романтиками. Но в 60-е годы я как секретарь комитета ВЛКСМ, планируя маршруты, руководствовался, помимо «романтики», сугубо практичными делами: актуальностью стройки для государства и возможностью хорошо заработать.

А.Н.: - Насколько я помню, Вы учились в МАИ с 1963 по 1969 гг. Где удалось за это время приложить свои силы?
А.А.: - Начали с Подмосковья, работали для нужд химического комбината в городе Воскресенск. Это был период особого внимания к химии. Даже лозунг В.И. Ленина подкорректировали: к его словам «Коммунизм – это советская власть плюс электрификация страны» добавили: «химизация» всей страны. Затем был Абакан-Тайшет – впервые в Сибири, в районе мерзлоты, в тайге прокладывалась трасса. Трудностей не перечислить, недаром ее назвали трассой мужества. И мы, студенты, были участниками этой стройки. Нас переполняла законная гордость. Затем был Дальний Восток, строили нефтеперерабатывающую базу в Находке. Это был важный международный объект, поскольку строился он с учетом главного потребителя – Японии. Побывали и на ранее освоенных целинных землях Казахстана в Кустанайской области. Многие тысячи людей, переселившиеся из центральной России, несмотря на то, что в первые годы строились поселки, дороги, зернохранилища и т.д., испытывали большие неудобства, сохранились еще и землянки. Здесь мы строили дома для рабочих совхоза, а для механизаторов – кирпичные дома. На этом и заканчивается отличная юность.

Продолжение следует…

"Земляки. Заметные следы" - Беседа с первым префектом Зеленограда А.А.Ищуком: