Земляки. Заметные следы. Продолжение беседы с первым префектом Зеленограда А.А.Ищуком

Мы продолжаем публикацию бесед кандидата исторических наук Александры Николаевны Васильевой с первым префектом города Зеленограда Алексеем Алексеевичем Ищуком.

Новая Россия. Начало: лихие 90-е годы

Путч (19 – 23 августа1991 года)

Александра Николаевна: - Итак, в августе, как и предсказывал нам депутат Т.Х. Гдлян, начался путч. Кстати, а когда Вы об этом узнали и как отреагировали?

Алексей Алексеевич: - В этот день в 7 утра ехал в Москву по делам, включил радио, которое меня буквально «ошарашило», пытаюсь сориентироваться. Возвращаюсь назад, вижу у моста в Химках уже стоит мотострелковая рота, рядом - БТРы. Понял всю серьезность положения: войска входят в Москву. В 10.00 провожу совещание в Зеленоградском УВД. К 11.00 вызвал Попов Г.Х., а время уже поджимает - 10.30. Еду на бешеной скорости в Москву, чтобы успеть на совещание. Приехал к Попову Г.Х. на совещание. Он, кратко изложив ситуацию, пригласил всех на митинг, который состоялся в 12 часов на Советской площади. Выступили с балкона Моссовета Попов Г.Х., Лужков Ю.М., Шеварнадзе Э.А., Яковлев А.Н. и другие.
Сердце болело: что сейчас в Зеленограде? Позвонил в город, дал команду собрать в 14.00 руководителей промышленности, строительства, городского хозяйства. Уехал с митинга в Зеленоград. Приезжаю в Зеленоград, а в город уже вошла мотострелковая рота численностью 100 человек на 10-ти бронетранспортерах, командир в звании полковника. Объяснил полковнику ситуацию в городе, попросил не патрулировать. Он согласился с моими доводами, мы разместили роту на территории военно-строительного полка в Алабушево. Затем провел назначенное совещание, где обсудили ситуацию. Я попросил всех быть на своих рабочих местах. Вслед за этим провел совещание «силовиков» (прокурор Россинский В.В., начальник УВД Дьяков С.Ф., руководитель отдела КГБ Сафронов Е.Л., военком Купливацкий В.П., начальник ГО Куклев Ю.В.), на котором приняли решение о порядке взаимодействия в зависимости от складывающейся обстановки. Организовав дежурство в префектуре, пошел на прием населения. Запомнился Промохов Николай Григорьевич, который от имени некоторых депутатов попросил разрешение провести митинг. «Какой митинг? Вы что, не знаете, что введен комендантский час? Все запрещено». Но Николай Григорьевич проявил настойчивость и гибкость, предложив изменить формулировку: провести встречу депутатов с жителями во Дворце культуры. Ответственность взял на себя. По правительственной связи позвонил первый заместитель председателя Совета Министров России Лобов О. И., сказав, что Зеленоград для руководства страной избран запасным пунктом, сказав, чтобы я ждал его приезда. Прождал час. Никто не приехал, звоню Лобову, он извинился и объяснил причину: запасной пункт решили делать в Свердловске. Эта информация еще больше меня растревожила - значит, дело очень серьезное. С таким настроением пошел к Дворцу культуры посмотреть, что там. Остался на ночь на работе. Москва молчит. Всю информацию получаем только по телевидению. В правительство Москвы звоню сам, уточняю обстановку. Для поддержки москвичей направили автобус с зеленоградцами к Моссовету. С ними поехал Лемко Л.М. 20 августа напряжение не спадает. Утром 21 августа провожу совещание по оказанию помощи в уборке картофеля в Солнечногорске с руководителями предприятий. Снова пришли депутаты: просят разрешить митинг. Разрешаю. После совещания иду к ДК на митинг. Один из присутствующих просит слова. Незнакомый человек в гражданской одежде после предъявления документа (он оказался полковником из генштаба) сообщает мне, что войска из Москвы выводят. Я перепроверил информацию, позвонив в Москву. Информацию подтвердили. О том, что войска уходят, объявили на митинге. Гром оваций, крики «Ура! Победа!». А Вы помните эти события?

А.Н.: - Ну, а как же?! Они не были такими насыщенными, как у Вас. И все-таки от их исхода зависели мои планы на ближайшее будущее. 19 августа у меня была назначена встреча с директором школы №617 Морозовым К.П. Я уже говорила, что подготовила эксперимент по созданию альтернативной школы. Е.Н. Нагдаев убедил меня, что я должна стать руководителем эксперимента. Мой научный руководитель Г.Г. Манке, вернувшись из командировки в США, внесла коррективы в название нашей будущей альтернативной школы, которую по заложенному в ней потенциалу можно назвать колледжем. Так и решили. Подыскивали учебное заведение, в котором можно начать эксперимент. Директор школы №638, ознакомившись с программой, готов был радушно принять нас. Но произошла смена власти, комитет народного образования был распущен, и уже весной 1991 года, не глядя нам в глаза, директор объявил, что его планы изменились: он не может нас принять… На вопрос, а кто может, ответил: «Позвоните Морозову К.П., у него есть какая-то независимость – он депутат». Действительно, Морозов К.П. быстро во все вник и предложил конкретную схему действий, которую надо осуществить во второй половине августа. И вот как раз назначенная на 19 августа встреча не состоялась. Но зато в этот день произошла другая знаменательная для меня встреча. Случайно. Это было на площади у Дворца культуры, где собрались люди, обеспокоенные информацией о путче. Я услышала из разговора женщины слово «евангелист». А поскольку уже через две недели мне предстояло вести занятия с пятикурсниками, выбравшими тему «История русской православной церкви» (эту тему предложили разработать и вести мне, поскольку я была в числе тех преподавателей, которые прошли «конкурсный» отбор студентами). Это было в 1990 году, меня на полгода отправили с отрывом от производства в МГУ им. Ломоносова, где я под руководством заведующей кафедрой, профессора Л.И. Семенниковой готовила спецкурс. Прошло всего два года с момента начала лояльного отношения к религии – я имею ввиду официальные торжества по случаю 1000-летия принятия Христианства на Руси. Литературы было очень мало. Спецкурс совместными усилиями все-таки подготовили. Но, конечно, я не чувствовала себя в этой теме профессионалом, поэтому меня привлекала всякая информация о религии. Извинившись за вторжение в разговор, спросила, кто такие «евангелисты». Они пригласили в д. Назарьево, в их Дом молитвы.

А.А.: - И что было дальше?

А.Н.: - А дальше начался совершенно новый этап моей жизни… Очень трудный…

А.А.: - В чем это выражалось?

А.Н.: - Это долговременный процесс… я не хочу особо о нем вспоминать… Итак, встреча с Морозовым К.П. состоялась после провала путча. Мы договорились, что он соберет родительское собрание учащихся 8-х и 10-х классов (именно для этой категории учащихся к этому времени были разработаны программы). На этом родительском собрании меня представили как руководителя эксперимента. Я рассказала, в чем его суть, какие преподаватели будут вести занятия и т.д. В результате по заявлениям родителей сформировалось два класса – 8 и 10. Вроде бы все идет по заданному плану. Теперь все мысли переключились от общественной (организация экспериментальных классов альтернативной школы) к основной работе в МИЭТе. 2 сентября мне предстояла первая встреча со студентами спецкурса. И я поехала в Назарьево к евангелистам пополнить свои знания о других христианских конфессиях.

А.А.: - А в православную церковь ходили раньше?

А.Н.: - В детском возрасте водила в Андреевскую церковь мама. Потом, когда стали восстанавливать Никольскую церковь, я по просьбе мамы перечислила деньги на указанный номер счета.

А.А.: - Заметили ли отличия?

А.Н.: - Конечно. Не было икон. Члены общины на своем собрании подробно разбирали сюжет из Нового Завета: Христос подошел к рыбакам, у которых были пустые сети, и сказал: «А вы подальше закиньте сети, это труднее, но и улов будет больше…». Я сразу же соотнесла это с моим экспериментом. Затем они пели духовные песни, наполненные оптимизмом: несмотря на трудности, страдания и т.п., помни: есть Вера, Надежда, Любовь. Я была ошарашена впечатлениями и не сразу вышла из комнаты. Ко мне подошел молодой, красивый пастор Павел Николаевич Колесников и мягко, участливо спросил: «У Вас какие-то проблемы?» Я ответила: проблем особых нет, но вот начинаю новое дело в образовании, хотелось бы, чтобы у нас все получилось». На что он ответил: «Получится. Мы будем молиться».

А.А.: - П.Н. Колесникова я знал. Я понимал, что из той ямы, в которой мы оказались в те времена, надо вытаскивать людей любыми способами, не допуская, чтобы отчаянье перерастало в открытое столкновение. Депутаты приняли решение о выделении в долгосрочную аренду земли под строительство Дома молитвы в 11-м микрорайоне. Я не возражал… А были еще какие-то мормоны…

А.Н.: - Да, были… Они размещались в здании, расположенном в 11-м микрорайоне (что там сейчас – не знаю, но оно не наше…) – окна плотно занавешены, появляются молодые люди в цивильных костюмах, говорят с сильным акцентом. К этому Вы не имели отношение. И правильно. Дело в том, что у нас христианская страна. А христианство, как известно, имеет три конфессии – православие, католицизм и протестантство (по-нашему, евангелисты, или баптисты). Все остальные – секты, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Кстати, из мормонов формировался так называемый Корпус мира. Под благовидным предлогом «народной дипломатии» (первый их «десант» высадился в Саратове) в страну, начиная с 90-х годов, стали приезжать американцы, которых размещали в семьях (материально это было выгодно, поскольку за пансион платили 10 долларов в день. Деньги огромные по тому времени). В Зеленограде им любезно предоставил свободу действий Колледж делового администрирования… Американцы читали лекции, проводили беседы… Когда я познакомилась с миссионерами, то сразу же поставили диагноз: агенты ЦРУ, свободно разъезжающие по нашей стране. Из Зеленограда кто-то поехал в Центральную часть России, кто-то даже в Сибирь. К счастью, к началу XXI века в этом разобрались…

А.А.: - А хорошо, что вы занялись подростками, не забывая и свой МИЭТ.

А.Н.: - Да, я оказалась в таком водовороте событий, которые позволили мне в этих условиях, когда все устремились зарабатывать деньги, выбрать свой вектор оставшейся жизни… Мне тогда было уже 54 года! Свыше четверти века я иду по этому пути и ни разу об этом не пожалела!

А.А.: - Можете назвать первую точку отсчета нового вектора?

А.Н.: - Да. Это произошло 2 сентября 1991 года. Я пришла на первую лекцию спецкурса «История русской православной церкви». Передо мной были студенты, которые первокурсниками изучали историю КПСС. Когда я начала знакомить их с теми проблемами, которые буду освещать на наших занятиях, по реакции и задаваемым вопросам я поняла, что проваливаюсь. Передо мной были совершенно другие молодые люди… Их интересовала Библия, которую, конечно, я не знала.

А.А.: - И как вышли из положения?

А.Н.: - Я после посещения Дома молитвы в Назарьево поняла, что лучшие знатоки Библии – евангелисты. Встретилась с П.Н. Колесниковым и в разговоре «прозондировала» почву: может ли он вести занятия по Библии со студентами, чисто академические, не вдаваясь в догматику. Он честно признался, что у него еще мало опыта. Если согласится отец (Николай Андреевич Колесников занимал высокий пост – был заместителем генерального секретаря Евро-азиатской ассоциации христиан-евангелистов), то вместе с ним он бы мог. Когда согласие было получено, предстояло решить проблему с первым отделом: вуз-то секретный. Не стала рисковать, опасаясь, что законопослушный начальник первого отдела Иван Павлович Шило мне откажет, а потому слукавила, попросив пропуски на двух лекторов до января, чтобы не заказывать каждую неделю. Иван Павлович знал, что я всегда что-то организовываю, а потому и не удивился. Четыре месяца я находилась в роли студентки, слушала то, что обсуждали на занятиях с точки зрения библейской трактовки.

А.А.: - И никто не заподозрил подмену?

А.Н.: - Нет, они были в цивильной одежде, а среди студентов, как в советское время, «сексотов» не нашлось.

А.А.: - Вы стали протестанткой?
А.Н.: - Нет… Я просто делала свои первые маленькие шаги к Богу… Мне это очень помогало.
А.А.: - А как начался учебный год в экспериментальных классах 617 школы?

А.Н.: - 1 сентября на большом комфортабельном автобусе мы поехали в Суздаль. Организовал эту экскурсию мой бывший студент, ставший классным преподавателем информатики, Виктор Дмитриевич Колдаев. Очень много сделал в первые годы нашей работы по продвижению эксперимента. Финансировал поездку профессор кафедры общей химии МИЭТ Игорь Николаевич Сорокин, оплатив все расходы из средств его научно-исследовательской темы. Поездка была замечательной. 2 сентября утром пришла в школу. На этом положительные эмоции заканчиваются: сработало предупреждение моего руководителя: «новое в старых стенах при старых жильцах не приживется, его затопчут…».

А.А.: - Что же все-таки случилось?

А.Н.: - Продержались всего неделю. Обсудив с педагогами из нашей команды факты, которые носили явно провокационный характер, приняли решение распустить экспериментальные классы. Директор по нашей просьбе созвал родительское собрание, где я, как руководитель эксперимента, объявила об этом…

А.А.: - И какая была реакция?

А.Н.: - Вначале гробовое молчание… Затем бурные протесты… Но я стояла на своем: педагоги не хотят приходить в школу не из-за детей… Тогда один из родителей (мой бывший студент Сергей Земцовский) сказал: мы найдем помещение для своих детей… И через два дня меня пригласил Дшхунян – генеральный директор «Ангстрема».

А.А.: - Дшхунян?
А.Н.: - Да. И причин здесь несколько. Коновалова Галина Александровна, умнейшая женщина, с которой мы тесно сотрудничали в период ее работы в идеологическом отделе РК КПСС, узнав о том, что я разрабатываю программу альтернативной школы, организовала цикл передач весной 1991 года по радиовещанию «Ангстрема». Среди первых учеников были дети «ангстремовцев», которые показали свой строптивый характер: отказались «возвращаться» в свои старые школы…

А.А.: - Огромные сдвиги в жизни страны радикально меняли и сознание… Не только взрослых, но и подростков…

А.Н.: - В том-то и дело… С одной стороны, я поняла, что мы своей программой опережали время, а потому нас будут всеми силами и средствами «затаптывать»… Это всем давно известная истина. С другой стороны, я увидела и поддержку после разговора с Дшхуняном, который высказал мысль о создании в Школьном заводе учебного заведения, основу которого создадут наши экспериментальные классы. В таком же ключе в тот же день обсуждали нашу перспективу с Рединым Вадимом Михайловичем…

А.А.: - Если мне не изменяет память, это был последний секретарь парткома МИЭТ?

А.Н.: - Да… И в то же время он был самый последовательный демократ, конструктивно подходивший к разрешению всех проблем. Очень дружелюбный, перспективно мыслящий. Нас с ним связывала многолетняя совместная работа на общественном поприще… Это был человек с аналитическим складом ума и чистым сердцем. Он как технарь, профессор, возглавляющий кафедру технической механики, использовал свою лексику при анализе создавшейся вокруг нашего эксперимента обстановки: «Вы не вошли в сложившуюся систему координат, - разъяснял он мне нашу ситуацию. - Для вашего эксперимента нужна свободная площадка. И ее можно и нужно создать в МИЭТе». В тот же день он договорился с ректором Виталием Дмитриевичем Вернером. Два экспериментальных класса (8 и 10) продолжили учебу в аудиториях МИЭТ. Это был самый оптимальный вариант. Мы, преподаватели, что называется, с головой погрузились в текущий учебный процесс, а В.М. Редин – в перспективу. Подробностей его действий я не знаю, но результат был налицо. Он входил в группу авторитетных демократических лидеров (Митина В.А., Лемко и др.), и ему удалось пробить идею создания при вузе среднеобразовательной школы нового типа. Учредителями ее выступали Префектура, «Ангстрем» и МИЭТ. От имени Префектуры Учредительный Договор уже подписала Митина В.А., другие этого сделать не успели: категорически против выступил Департамент образования г. Москвы, от имени которого действовала глава Зеленоградского учебного округа Т.Н. Забелина. Началось «затаптывание»…

А.А.: - Да, все помню… А мне добавилось еще одна головная боль: меня интенсивно атаковали родители… А что я мог сделать: монополия на образование принадлежала Департаменту образования Москвы.

А.Н.: - Не в этом самая главная была беда. Мы с Вами уже обсуждали, что и при командно-административном методе руководства все зависело от профессиональных и нравственных качеств человека, стоящего у власти. К программам «придраться» было трудно, они были отрецензированы авторитетными людьми. Да в них никто не вникал… Основной довод - аудитории МИЭТ не подходят для школьников… Начались затяжные переговоры, иногда приходилось дважды в день ездить в Москву, на Семеновскую площадь.

А.А.: - Меня ведь тоже не оставляли в покое… Теребили и «снизу» (родители, среди которых, отрадно заметить, было много отцов…), и «сверху». А ведь это было время осени и начала зимы 1991 года.

А.Н.: - «Послепутчевое время» - так оно вошло в историю… Общество не поддержало возврата к старому. Наблюдался новый всплеск демократических настроений, возник мощный центр организации демократических сил – Верховный Совет Российской Федерации. Решением Б.Н. Ельцина деятельность КПСС была приостановлена. Мне казалось, что в этих условиях можно было надеяться на положительное решение наших проблем…

А.А.: - Да и мне поначалу казалось, что проблема разрешится очень скоро… Тем более я продумал компромиссный вариант. Но он сорвался.

А.Н.: - Может, оно и к лучшему…Свой эксперимент я закончила на территории Московской области в Ржавской средней школе, получив от авторитетного Российского государственного педагогического университета им. А.И.Герцена (имеющего статус «Национальное достояние») отзыв следующего содержания (отрывок): «Социально-экономический колледж, возглавляемый А.Н. Васильевой, - принципиально новый тип образовательного учреждения, родившийся в 1991 году на первой волне реформации отечественной системы образования… Сегодня можно с уверенностью утверждать, что коллектив колледжа готов к экспериментальной работе... Можно надеяться, что в статусе федеральной экспериментальной площадки, на который колледж может претендовать, его опыт будет полезен для всей системы среднего образования России». Отзыв подписан 19 июня 2002 года профессором, членом-корреспондентом РАО А.П.Валицкой. Я, таким образом, оправдала надежды тех, кто в меня поверил, предложив работать с подростками в далеком 1990 году. Сделав десять выпусков, мы подвели итог своему эксперименту. Это был очень трудный, но и очень интересный, насыщенный творчеством отрезок моей жизни.

А.А.: - Да… Нам было очень и очень трудно, каждому на своем месте… Почти в одночасье рухнула электронная промышленность, в городе – безработица. Проблем масса, но приоритетная все-таки ключевая - промышленность, ее нужно было во что бы то ни стало «вытягивать».

А.Н.: - Обсуждая сейчас свой опыт жизни в советский период, эпоху перестройки и после нее, мы вольно или невольно дали оценку нашей истории. Было в ней и величественное, и драматичное, и трагическое. Современному молодому человеку порой трудно в этом разобраться. Время фундаментальных исследований недавнего прошлого еще не пришло, а потому наш рассказ участников и очевидцев этих событий, думаю, будет полезен.

А.А.: - Когда сейчас слушаю рассуждения о судьбе современной России, о ситуации 1990-х годов, замечаю некорректность задаваемых вопросов в сослагательном наклонении: «А что было бы, если бы?»… Или советы – «надо было сделать так и так…».

А.Н.: - Полностью с Вами согласна. История как наука фиксирует то, что уже произошло, события стали историческим фактом. А по поводу советов можно сказать словами грузинского поэта: «Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны».

А.А.: - Мы можем сейчас лишь комментировать то, что тогда происходило, выделив причинно-следственные связи, роль личностей в историческом процессе. Как отдельного человека, так и больших групп населения. Вот и порассуждаем в этом ключе…

А.Н.: - Августовские события 1991 года и развал СССР привели к власти в России новых людей.

А.А.: - Но эти новые люди в новой власти в своем большинстве являлись представителями недавней партийно-государственной номенклатуры. Это отражалось на методах и стратегии их действий, с одной стороны. Но с другой, - они не могли не учитывать новую атмосферу в обществе, связанную с завоеванием политической свободы, в результате чего возвысили свой голос и заняли «теплые места» либералы типа Е.Т.Гайдара, А.Б.Чубайса и др.

А.Н.: - В стране начался стремительный рост политических партий.

А.А.: - Это наблюдалось и в Зеленограде. Возникла Партия социальной демократии, «Демократический выбор России», «Народная партия России» и др. Их организаторами и активными участниками были авторитетные в демократическом движении люди – Александр Гарнак, Александр Кочнев, Яков Горбадей, Сергей Дорошенко и др.

А.Н.: - Появились в Зеленограде и наследники КПСС.

А.А.: - Да. Как известно, после путча Б.Н. Ельцин издал указ о приостановлении деятельности КПСС. Конституционный Суд признал этот указ конституционным. Но одновременно Суд подтвердил право граждан, придерживающихся коммунистической идеологии, объединения в коммунистические организации по территориальному принципу. Это уже сама по себе победа демократии…

А.Н.: - Процесс оформления Коммунистической партии Российской Федерации шел наиболее интенсивно. В этом, безусловно, была заслуга ее бессменного лидера Г.А. Зюганова. К февралю 1993 года КПРФ насчитывала более 500 тысяч человек, что было больше, чем во всех остальных партиях, вместе взятых. В оформлении Зеленоградской организации КПРФ большую роль сыграли А.М. Ларионов (бывший секретарь РК КПСС), профессор Л.П. Зайцева, Е.К. Рундквист, Г.И. Чернышев (бывшие в прошлом заведующими кафедрами МИЭТ). Это те, кого знала я лично.

А.А.: - Надо отметить, что у коммунистов был большой опыт созидательной работы с массами. И они его использовали. Так, многие зеленоградцы поддерживали идеи общества «Российские ученые социалистической ориентации». Его представителем в Зеленограде был А. Жохов.

А.Н.: - Все эти факты свидетельствовали о том, что в стране созревает серьезная оппозиция новой власти, которую олицетворял президент РФ Б.Н. Ельцин.

А.А.: - Да, с его именем связывают катастрофическую ситуацию в стране после распада СССР.

А.Н.: - Надо вспомнить, как она развивалась. Проект экономических реформ был спешно подготовлен (спустя всего полтора месяца после августовского путча) в октябре 1991 года командой молодого экономиста Е.Т. Гайдара.

А.А.: - До этого, если мне не изменяет память, он работал в журнале «Коммунист» - органе ЦК КПСС. Его научные взгляды, следовательно, не расходились с линией партии о вреде рыночной экономики для социалистического народного хозяйства, базирующегося на общественной собственности и общегосударственном планировании.

А.Н.: - Как вспомнишь эти дни, недели и месяцы осени 1991 года и последующих лет, включая трагические события октября 1993 года, так и вздрогнешь… Неужели все это было с нами? В то время я однажды случайно попала на собрание зеленоградских литераторов. Бурно обсуждались события, в том числе и поведение власти. И кто-то из присутствующих защитил Вас, Алексей Алексеевич. Он сказал, примерно, так: «Ищука не трогайте, он «кусок горячей, дымящейся совести». Использовал, таким образом, для Вашей защиты слова Б. Пастернака. Такая оценка дорого стоит!

А.А.: - Я благодарен зеленоградцам и за поддержку, и за безмерное терпение, и понимание.

А.Н.: - Как Вы думаете, на чем оно держалось?

А.А.: - Вначале скажу о себе, на чем держался я. Я всегда был и остаюсь реалистом. Пытался и тогда, и сейчас пытаюсь принимать действительность в совокупности хорошего и дурного. К счастью, плохое быстро забывается, когда жизнь начинает устраиваться к лучшему.

А.Н.: - Это так… И все-таки мы должны напомнить, старшему поколению и рассказать новому, из какой ямы пришлось выкарабкиваться, и во имя чего…

Гайдаровские реформы

А.А.: - В новогодние праздники 1992 года Президент своим указом начал реализовывать программу Е. Гайдара. Была объявлена либерализация цен: они стали свободными. Началась бесконтрольная инфляция. Обсуждать ее правительство было уже не в состоянии. К осени 1992 года она составляла 400%.

А.Н.: - На этом тревожном фоне принимается в августе 1992 года Указ Президента о приватизационных чеках (ваучерах).

А.А.: - Эти реформы проходили крайне болезненно… Скачок цен на промышленные товары и продукты питания был стремительный - 2400%. Национальный доход сократился на 20%, примерно на столько же упало промышленное производство…

А.Н.: - Эти цифры – по стране. А как в Зеленограде?

А.А.: - Еще хуже… Производство повсеместно рушилось… Люди в одночасье стали безработными… Что удавалось зарабатывать, почти все шло на поддержание жизни. Расходы на питание составляли 80%-100% семейного бюджета. В магазинах появились товары, но покупательная способность упала до нуля.

А.Н.: - Это было так… Отсюда и название – шоковая терапия, лечение «шоком». Многие этого шока и не выдержали, о чем свидетельствуют цифры: впервые за послевоенное время смертность в стране превысила рождаемость на 70 тысяч человек в год.

А.А.: - В сложнейшем положении оказались бюджетники… Мизерная зарплата, и ту выплачивали нерегулярно… Вы это знаете лучше меня…

А.Н.: - Да… МИЭТ отражал ситуацию всей страны… Отток интеллектуальных сил из научной сферы в коммерческие и иные структуры, массовая эмиграция высококвалифицированных кадров. Из вузов и научных институтов ушло около четверти научных и профессорско-преподавательских кадров…

А.А.: - Давайте напомним: приватизация – это передача или продажа государственных предприятий, жилых зданий и другого имущества в частную собственность. Кафе, рестораны, предприятия сферы услуг, магазины отдавались частным владельцам… Они оказались в самом лучшем положении.

А.Н.: - Бесплатная раздача ваучеров по номинальной стоимости этих объектов свою задачу решила - появляется класс собственников из среды работников именно этих сфер. Им повезло. Для работавших в производстве, образовании, здравоохранении и других государственных учреждениях ваучеры потеряли значение, превратились в простые бумажки.

А.А.: - И в то же время из-под государственного контроля уходило множество крупных промышленных предприятий и даже целые отрасли, как например, наша электронная промышленность…

А.Н.: - Подведем итог этому сюжету. Экономической аферы такого масштаба история мировой экономики не знает. Надо оставить для потомков и фамилии авторов программ, их вдохновителей и исполнителей. Программа «шоковой терапии» была разработана американским экономистом Дж. Саксом, группа российских либералов во главе с Е.Т. Гайдаром ее дополнила, приватизация связана с именем А.Б. Чубайса.

А.А.: - На этом неблагоприятном социально-экономическом фоне разразился острый политический кризис, который еще больше разъединил общество.

Противостояние в новой власти

А.Н.: - У писателей-фантастов Стругацких в их произведении «Дикие лебеди» приводится мысль: новое может возникнуть не на обломках старого, а как бы «не мешая старому», «не обращая внимания на старое». «Ничего не ломать, только строить…». Конечно, очень мудрый совет, но он из области фантастики. В России дважды за одно столетие массы, доведенные до критического состояния существовавшей властью, делали крутой разворот на 180 градусов – от капитализма к социализму в 1917 году и от социализма к варварскому капитализму в 1991 году. Переходный период от одного состояния в другое - очень болезненный. Против либеральных экономических и демократических преобразований выступили многие депутаты Верховного Совета. Они высказывались за воссоздание СССР (что было уже не реально), свертывание реформ, проводившихся «методом шоковой терапии», ограничение власти Президента и повышение роли Советов.

А.А.: - Но они упустили время, их «опередили» либеральные политики, которые ориентировались на западный опыт… Процесс «пошел», а «коней на переправе не меняют».

А.Н.: - Возникла реальная опасность гражданской войны. Чтобы предотвратить смуту, Б.Н. Ельцин «взял огонь» на себя: 21 сентября 1993 года он своим указом распускает Съезд народных депутатов и Верховный Совет. Объявляются выборы в декабре 1993 года в новый двухпалатный парламент и референдум о новой Конституции.

А.А.: - Противостояние и напряжение с каждым днем усиливалось. Руководство Верховного Совета и большинство членов Конституционного Суда признали этот указ неконституционным.

А.Н.: - К началу октября противостояние усилилось. Лидеры обеих сторон призывали население столицы выйти на улицы, попытки урегулировать проблему мирным путем не имели успеха.

А.А.: - Ельцин ввел в столице чрезвычайное положение, и 4 октября санкционировал обстрел Белого дома, где оставался Верховный Совет, в том числе из танковых орудий.

А.Н.: - Надо отметить, что в самом Белом доме немало было и сторонников Б.Н. Ельцина - депутатов, простых москвичей… Недавно по телевидению видела сюжет о В. Ростроповиче, в руках у которого была не привычная для него виолончель, а боевое оружие. В 1994 году у меня гостила американка русского происхождения Калерия Александровна Яворски, профессор Нью-Йоркского университета, специалист по русской литературе и истории России. Она родилась за рубежом в семье потомственных придворных дворян, эмигрировавших сразу после отречения Николая II от престола. Они с мужем мечтали вернуться на свою историческую родину восстановить потомственную усадьбу «Нелидово» в Тверской области. С этими мыслями она и приехала в новую Россию, где ее застал путч. «В 1991 году я приехала в Россию для участия в Конгрессе соотечественников, - вспоминала она позднее - здесь меня и застал путч. Помню, в Кремль за нами приехал автобус, чтобы отвезти в Свято-Даниловский монастырь. Я не поехала… Я пошла по улицам Москвы, всматривалась в лица москвичей, разговаривала с танкистами… Впечатление было потрясающее! Я ощутила жажду служения Отечеству, чувство сопричастности со своими соотечественниками - сторонниками начавшихся в России перемен…». О событиях октября 1993 года рассказывала ей уже я. Она поддержала позицию Б.Н. Ельцина. Наверное, прав был Сергей Есенин, что «большое видится на расстоянии».

А.А.: - Да, не все было просто. И мнения были разные. Однако Ельцину удалось разрешить кризис в свою пользу, к сожалению, вооруженными методами… Погибшие защитники Белого дома стали тяжелым моральным грузом и для Б.Н.Ельцина, для его сторонников.

А.Н.: - Моему учебному заведению, рожденному, как Вы помните, на первой волне реформации образования, пришлось пережить учиненный в полном смысле этого слова разгром. Мы думали, что все успокоилось, благодаря Вашим стараниям отремонтировали часть третьего этажа в здании бывшего УПК (на первых двух шел капитальный ремонт, к неудобствам которого мы относились терпимо). В начале октября, когда страсти у Белого дома в Москве приобрели высшую точку накала, в холодную ночь с 4 на 5 октября нам отключили отопительные батареи. В помещении было очень холодно. Я пошла к Юрию Ивановичу, человеку, видимо, уважаемому, поскольку ему доверили руководить капитальным ремонтом школы для проблемных детей, директором которой он стал впоследствии. На мою просьбу включить отопление он ответил отказом, посоветовав идти жаловаться «своему Борьке». Мы решили, что ситуация борьбы за школу в условиях нестабильности общества дошла до критической точки: детей и педагогический коллектив надо распускать…

А.А.: - Но к этому времени у вас уже был первый выпуск. Качество подготовки сняло многие вопросы, которые беспокоили ранее руководство Управления образования.

А.Н.: - Да, успех учащихся первого выпуска был даже для нас неожиданным. Мы учили в соответствии с нашими программами. Но поскольку у нас еще не было аккредитации, то все учебные дисциплины, которые перечисляются в аттестате, нужно было сдавать независимым комиссиям. Нам дали право выбора школ для сдачи экзаменов. Г.М. Черненко (после роспуска РК КПСС она работала в Управлении образования) посоветовала выбрать новую школу, директор которой - И.Г. Агапов – «перспективно мыслящий человек». И она не ошиблась. И.Г. Агапов, его заместитель Наталья Николаевна создали такую благожелательную атмосферу на экзаменах, что наши ученики не почувствовали особых психических и физических перегрузок. А ведь они сдавали экзамены в течение двух месяцев (с конца апреля до конца июня, в отсутствии преподавателей, которые их учили!). Я очень благодарна коллективу школы за доброжелательность и объективность!

А.А.: - Так почему же все-таки я не знал, что у вас в тот момент произошло?

А.Н.: - Да вспомните ситуацию осени 1993 года! До этого ли Вам было?! К тому же, еще не закончилась первая четверть, вновь поступившие ученики почти безболезненно могли бы вернуться в свои прежние школы. Поэтому и приняли такое решение. Ясно же было, что Юрий Иванович выполнял чей-то приказ «сверху».

А.А.: - И чем же на этот раз дело закончилось? Опять «бунтом» детей?

А.Н.: - Нет… Дети еще ничего не знали… Их распустили в вынужденные каникулы, поскольку в помещении не было тепла. Помню родительское собрание. В комнате очень холодно, сидим все в верхней одежде. Я объявляю о решении педагогического коллектива. Снова, как и в 1991 году, гробовое молчание. Один из родителей выдвигает неожиданное предложение. «А давайте (он обращается ко мне) выберем Вас в Государственную Думу!». Я сразу оценила этот «ход». Тогда впервые применялась система списков избирателей, которые поддерживают определенного кандидата. За два дня мой список поддерживающих был готов, и первым лег на стол Митиной В.А., которая тогда возглавляла всю избирательную кампанию… Сказать, что она растерялась, значит, ничего не сказать. Она была просто «ошарашена»: «Вы что, не понимаете, что ослабляете позиции «Выбора России», хотите, чтобы победили коммунисты?! Да и к тому же я получила установку: по нашему округу будет баллотироваться известный адвокат Андрей Макаров». Обстановку «разрядила» член избирательной комиссии, с которой до этого у меня был обстоятельный разговор. Она успокоила Викторию Александровну: «Все сторонники Александры Николаевны будут голосовать за тех, кто обеспечит незамедлительное включение тепла в их учебном заведении». «Победа» осталась за нами еще на 1,5 года.

А.А.: - Опасения Виктории Александровны имели под собой почву. Как показали результаты выборов 12 декабря 1993 года, убедительную победу по всей стране одержали именно коммунисты.

А.Н.: - Е. Гайдар с его партией «Выбор России» занял второе место, четверть голосов избирателей собрала ЛДПР.

А.А.: - Эти данные по всей стране. В Зеленограде все-таки лидировали реформаторы.

А.Н.: - Это естественно: много перспективно мыслящих людей. Стране нужна стабилизация положения, нужно движение в сторону экономических и демократических реформ. Стабильность начинается с укрепления власти. Исторический смысл трагических событий октября 1993 года заключался в крушении Советов, которые после падения КПСС оставались последним оплотом старой власти и барьером на пути уже начавшихся реформ. Новая Конституция, вынесенная на всенародное обсуждение, а затем принятая на референдуме 12 декабря 1993 года, внесла существенные изменения в политическую систему страны. Россия стала президентской республикой. Это означало, что в руках президента как главы государства концентрировалась большая власть. Он имел право распускать парламент, принимать указы, приобретающие силу нормативных актов, являлся Верховным главнокомандующим, ему подчинялись все силовые министерства, а также Совет Безопасности. Кроме того, он рекомендует кандидатуру Главы Правительства для ее утверждения Государственной Думой.

А.А.: - Конечно, это имело колоссальное значение для стабилизации политической ситуации. Однако удручала бедность и откровенная нищета значительной части населения.

А.Н.: - Но уже появляется новый слой людей, предприимчивых, которые стали заниматься организацией собственного дела, и таким образом они оказались в первом эшелоне представителей среднего класса, обеспечивающего, как свидетельствует мировой исторический опыт, политическую и социально-экономическую стабильность любого общества.

А.А.: - Вот они-то и стали главными жертвами «черного вторника», который выпал на 11 октября 1994 года. И его тоже надо было пережить.

А.Н.: - Давайте напомним: в этот день произошло обвальное падение рубля (на 25%) по отношению к доллару.

А.А.: - Надо знать и причины, чтобы не попадать в такие ситуации впредь.

А.Н.: - Причины сформулировала специально созданная впоследствии комиссия: «раскоординированность, несвоевременность, а порой и некомпетентность решений и действий федеральных органов власти». Дело в том, что в предшествующие несколько месяцев правительство активно занимало деньги у Центрального банка. ЦБ печатал деньги, отдавал их в бюджет и выпускал новые, ничем не обеспеченные. В результате все это вылилось в инфляцию, и все свободные рубли потекли на валютный рынок.

А.А.: - Этот урок надо усвоить всем: чем больше бюджетных денег в экономике, тем выше цены.

А.Н.: - Доллар в тот момент был обыкновенным товаром, который скупали те, у кого были на то возможности. ЦБ некоторое время пытался защитить курс рубля, тратя свой небольшой долларовый запас, а 11 октября отказался от поддержки национальной валюты.

А.А.: - Пострадало все население, поскольку подскочили цены на все импортные товары, а именно они составляли основу товарного потребительского рынка.

А.Н.: - Это событие высветило приоритетную проблему: чтобы страна не подвергалась разного рода спекулятивным атакам (были люди, которые сумели извлечь свою прибыль на событиях, последовавших за «черным вторником»), государство ни в ком случае не должно отказываться от серьезного влияния на экономику, доверяясь только «стихийно растущему вширь и вглубь» рынку. А именно так понимают экономическую политику сегодняшние оппоненты либеральной направленности.

А.А.: - Череда негативных событий привела к тому, что многие демократы первой волны Б.Н. Ельцина уже не поддерживали. И тем не менее Б.Н. Ельцин был вновь избран Президентом в 1996 году. Его соперник лидер коммунистов Г.А. Зюганов проиграл второй тур выборов.

А.Н.: - Прошло пять лет после противостояния у Белого дома. Общество стало адаптироваться, хотя и с большим трудом, к новым условиям жизни, видя еле заметный огонек в конце туннеля...

А.А.: - Все равно на душе было неспокойно… Рыночная экономика варварски вторгалась в жизнь населения. Я имею в виду не только ваучерную приватизацию. Неопытных и доверчивых горожан обманывали на каждом шагу…